Алмазный трон - Страница 97

— Да, это соблазнительно, — согласился Спархок, — но сейчас гораздо важнее найти противоядие. А до Энниаса еще дойдет дело, и тогда я не стану медлить. А пока… Врач в Боррате сказал нам, что яд которым была отравлена королева — рендорский.

Аббат принялся расхаживать взад и вперед по комнате, лицо его потемнело от гнева. Когда он снова заговорил последние следы монашеской кротости исчезли из его голоса.

— Я так понимаю, что Энниас постарается препятствовать вам на каждом шагу. Я прав?

— Да, отец мой.

— А улицы Киприа — не самое безопасное место в мире. Ты уже мог в этом убедиться десять лет назад… Что ж, хорошо, — сказал он решительно, — вот так мы поступим. Энниасу известно, что вы ищете совета врача, так?

— Да, если он по-прежнему не дремлет.

— Вот-вот, если вы сунетесь к какому-нибудь медику, он сможет понадобиться затем и вам самим, поэтому я не позволю вам этого делать.

— Не позволите, мой Лорд? — мягко спросила Сефрения.

— Простите, — замялся настоятель. — Я слегка увлекся. Я хотел сказать, что возражаю против этого самым решительным образом. Вместо того я пошлю несколько моих монахов привести врачей сюда. Так вы сможете поговорить, с ними не выходя отсюда. А потом мы с вами придумаем, как вам незаметно исчезнуть из города, когда понадобится.

— А что, эленийские врачи разве согласятся пойти к пациенту на дом? — спросила Сефрения.

— Да, если их собственное здоровье для них дороже здоровья их пациентов, — мрачно сказал отец настоятель, потом осекшись добавил: — Простите, это кажется звучит не слишком по монашески.

— О, не стоит беспокоится, отец мой, — сказал Спархок.

— Я пошлю несколько братьев в город. Кого им искать?

Спархок вытащил клочок пергамента, полученный ими от старого выпивохи-доктора в Боррате, и передал его настоятелю. Тот пробежал глазами по неровным каракулям.

— А с первым-то ты уже знаком, Спархок. Он лечил тебя тогда.

— Да? Но я что-то не запомнил его имени.

— Не удивительно, ты же большую часть времени провел здесь в бреду, — Настоятель еще раз взглянул на записку. — А второй умер с месяц назад. Но доктор Волди, я думаю, сможет во всем разобраться. Он, конечно немного самоуверен, но действительно лучший врач в Киприа.

Настоятель подошел к двери и открыл ее. Двое молодых монахов стояли в коридоре у двери. Спархок заметил про себя, что они очень похожи на молодых пандионцев, стоявших на страже у дверей Магистра Вэниона.

— Ступайте в город и приведите себя ко мне доктора Волди, — приказал им настоятель. — И не слушайте никаких оговорок.

— Да, мой господин, — ответил молодой монах, и Спархок заметил, что он слегка прищелкнул каблуками.

Настоятель прикрыл дверь и возвратился на свое место.

— Это займет около часа, — сказал он, и посмотрев на усмехающегося Спархока, спросил:

— Вас что-то рассмешило?

— Лишь только выправка монахов, отец мой.

— Неужели это так заметно? — сконфуженно спросил настоятель.

— Да, мой Лорд, если обращать на это внимание.

— По счастью здешние люди не очень разбираются в таких вещах. Я надеюсь, вы будете осторожны с этим открытием, друзья мои.

— Ну конечно, отец мой, — сказал Спархок. — Я не сомневался в природе вашего монастыря еще десять лет назад, и до сих пор никому ничего не сказал.

— Я надеюсь на тебя, сэр Спархок. У пандионцев, однако, острый глаз, — он поднялся. — Я пошлю за ужином. Здесь водятся серые куропатки, а у меня отличные соколы, — настоятель рассмеялся. — Вот чем я занимаюсь, вместо того, чтобы писать рапорты в Чиреллос. Что вы скажете насчет жареной дичи?

— О, мы будем в восторге, отец мой.

— А пока не откажитесь ли вы от бокала вина? Это конечно на красное арсианское, но тоже неплохое. Мы делаем его сами. На здешней почве хорошо только винограду.

— Благодарю вас, мой Лорд, — сказала Сефрения, — но нельзя ли девочке и мне принести вместо этого молока?

— Да, конечно, но у нас, к сожалению есть только козье.

Глаза женщины заблестели.

— О, для нас, стириков, это гораздо лучше, чем коровье.

Спархок пожал плечами.

Настоятель послал в кухню за ужином и молоком и разлил вино Спархоку, Кьюрику и себе. Откинувшись на стуле, он принялся лениво поигрывать своим кубком.

— Можем ли мы быть откровенны друг с другом, Спархок? — спросил он.

— Конечно.

— До тебя в Джирох доходили какие-нибудь слухи о том, что случилось в Киприа после твоего отъезда?

— Нет, я был тогда занят другими делами.

— Ты знаешь, как рендорцы относятся к магии?

Спархок кивнул.

— Насколько я помню, они называют ее ведьмовством.

— Да, и они считают это преступлением худшим, чем убийство. Ну так вот, когда ты покинул нас, здесь было множество случаев подобного рода вещей. Я был привлечен к расследованию, потому как считаюсь в этой округе одним из главных служителей церкви, — он усмехнулся. — Обычно рендорцы не обращают особого внимания, но стоит лишь кому-нибудь крикнуть «колдовство», и все они бегут ко мне, с перекошенными от страха лицами. Обычно их обвинения абсолютно лживы и происходят из-за злобы, ревности, мести или еще чего-то в таком роде. Однако в этот раз все было совсем по другому. Было очевидно, что кто-то в Киприа колдовал, и довольно искусно, — взглянув на Спархока, настоятель спросил: — Был кто-нибудь из твоих врагов посвящен в Искусство?

— Да, один из них…

— Ну что ж, тогда понятно. С помощью колдовства кого-то искали, и наверно тебя.

— Вы сказали, что магия была искусна, мой Лорд, — сказала Сефрения. — Нельзя ли поподробнее об этом?